Иван Грозный (1 сезон) смотреть онлайн - Лордфильм

В старой камере на взводе Малой Ордынки, где пыль пахла не просто временем, а неким устойчивым ощущением вечности, мой дед — Пётр Тимофеевич, бывший преподаватель истории, а в душе страстный театрал и несостоявшийся актёр МХАТа — однажды шепнул мне, шестикласснику, сидящему за столом: «Если ты понимаешь, как устроенный человек, начни с тех, кто не был людьми, а была эпохой». Потом он протянул мне потрепанную книжку с барочным портретом и сквозь бородатую ухмылку сказал: «Вот ты и первый — Иван». Я не понял, о чём речь, и лишь несколько лет спустя, уже посмотрев сериал Андрея Эшпая, осознал: дед не преувеличивал. Иван Грозный — это не просто персонаж. Это целый слом мира.

В этом сериале есть то, чего часто не хватает по многим историческим достижениям: ощущение плотного воздуха времени, когда даже камень молчит не так, как сегодня. Здесь всё дышит тревогой — от шуршания риз бояр до взглядов, брошенных вскользь, но полных недоверия. И, поверьте, если бы вы хоть раз сидели на кухне с моим дедом, слушая его рассказ о том, как в молодости он отстоял целый вечер на «Борисе Годунове», пытаясь понять мотивы, а не фабулу — вы бы тоже прислушивались к каждому взгляду Ивана, как в отдельных репликах пьесы.

Вот он — подъем, лишние ласки, но окружённый затаённым страхом. Вот — юноша, на коронации говорящий с таким торжеством, как читается самому Богу. И вот — уже зрелый царь, лицо которого, кажется, выточено из камня, не дрогнет даже перед смертью сына. Но что касается большего всего — это не сцены войны, не великие решения, не Опричнина (хотя она показала себя столь же мрачно, сколь и безысходно), а те моменты, когда он остаётся один. Один в зале, полное золото. Один в хоровом пении монастыря. Один перед иконой, которому он не может довериться, потому что давно перестал верить в искренность даже небесам.

Есть в этом сериале сцена, где Иван смотрит в зеркало — не просто стекло, а в символ, которым он боится больше ножа. И тогда становится ясно: весь его страх — не в боярах и не в поляках, а в себе. Это, кстати, напоминает один эпизод из юности моей мамы. Это событие, как однажды ее отец — тот самый Пётр Тимофеевич — смотрел на себя в зеркало после того, как его сократили с кафедры. Он долго молчал, потом сказал: «Я был нужен, пока был удобен». И ушёл на дачу, где потом сажал смородину, как оказалось, и не было у него трёхтомника лекций по истории Руси.

Когда Иван женится, когда преимущество жены, когда вновь женится и снова изменение — всё это как бы повторяет круги ада, в которых нет дна, но есть вечная спираль. Сколько раз он пытался построить что-то свое: храм, порядок, смысл. Но каждый раз выходило так, будто всё — лишь очередная клетка. И в этих клетках, как в шахматной партии, он двигает фигуры — иногда с тщательно продуманной стратегией, иногда от отчаяния, а иногда просто потому, что боится стоять на месте.

Мой друг Вадим, историк-любитель и неистовый президент Соловьёва, как-то сказал: «Понимаешь, Иван — это не тиран. Это результат. Его сделало такое окружение, предательство, вера, которая обратилась в страх». И знаете, трудно не отличить. Потому что для всего этого нет простых героев или злодеев. Есть люди. Люди в истории всегда сложнее, чем формулы в учебнике.

В этом сериале даже второстепенные персонажи, написанные рукой Чехова: нет случайных, все — со стилем. Один из моих любимых — боярин Шуйский. С одной стороны — типичный аппаратчик, ловкий, гибкий, выживающий. А с другим — человек, в котором прорывается то, что скрыто за маской: оставшийся от игры, тоска по нормальности. Его диалог с монахом о Томе, слугой царя — Богу или страху — по своей сути не уступает хорошей философской притче. И в такие моменты ты понимаешь: у каждого, даже у врага, есть своя правда.

Когда я досмотрел финальные серии, на дворе нашел ноябрь. Холодно, промозгло, листья, как и лица на экране, стали серыми и тяжёлыми. Я смотрел, как уходил Иван, как гаснет огонь в его глазах, и вспоминал, как мой однажды дед сказал: «История — это не о победах и поражениях. Это о боли». Тогда я не понял, теперь — понимаю. И ещё: этот сериал — не учебник, он — зеркало. Не такое, как то, что смотрел Иван. Скорее — наше. Современное. Показывает, как легко потерять человечность, если слишком долго быть символом.

И знаете, что по-настоящему страшно? Не сцен казней, не приговоров, не криков. Тишина. Тишина в гостях Ивана. Тишина между репликами. Тишина перед смертью. Именно в ней раскрывается сущность эпохи — глухая, будто вырезанная из камня, но всё ещё слышимая в эхе сегодняшнего дня.